Шильонский Узник Продолжение
На лоне вод стоит Шильон; Там в подземелье семь колонн Покрыты влажным мохом лет.
II
На них печальный брезжит свет,
Луч, ненароком с вышины
Упавший в трещину стены
И заронившийся во мглу.
И на сыром тюрьмы полу
Он светит тускло-одинок,
Как над болотом огонек,
Во мраке веющий ночном.
Колонна каждая с кольцом;
И цепи в кольцах тех висят;
И тех цепей железо - яд;
Мне в члены вгрызлося оно;
Не будет ввек истреблено
Клеймо, надавленное им.
И день тяжел глазам моим,
Отвыкнувшим с толь давних лет
Глядеть на радующий свет;
И к воле я душой остыл
С тех пор как брат последний был
Убит неволей предо мной
И рядом с мертвым я, живой,
Терзался на полу тюрьмы.
III
Цепями теми были мы К колоннам тем пригвождены,
Хоть вместе, но разлучены; Мы шагу не могли ступить,
В глаза друг друга различить Нам бледный мрак тюрьмы мешал.
Он нам лицо чужое дал - И брат стал брату незнаком.
Была услада нам в одном: Друг другу голос подавать,
Друг другу сердце пробуждать Иль былью славной старины,
Иль звучной песнию войны - Но скоро то же и одно
Во мгле тюрьмы истощено; Наш голос страшно одичал;
Он хриплым отголоском стал Глухой тюремныя стены;
Он не был звуком старины, В те дни, подобно нам самим,
Могучим, вольным и живым. Мечта ль?.. но голос их и мой
Всегда звучал мне как чужой.
IV
Из нас троих я старший был; Я жребий собственный забыл,
Дыша заботою одной, Чтоб им не дать упасть душой.
Наш младший брат, любовь отца...
Увы! черты его лица И глаз умильная краса,
Лазоревых как небеса, напоминали нашу мать.
Он был мне все, и увядать При мне был должен милый цвет,
Прекрасный, как тот дневный свет, Который с неба мне светил,
В котором я на воле жил. Как утро, был он чист и жив:
Умом младенчески игрив, Беспечно весел сам с собой...
Но перед горестью чужой Из голубых его очей
Бежали слезы, как ручей.
V
Другой был столь же чист душой; Но дух имел он боевой:
Могуч и крепок в цвете лет, Рад вызвать к битве целый свет
И в первый ряд на смерть готов... Но без терпенья для оков.
И он от звука их завял.
Я чувствовал, как погибал, Как медленно в печали гас
Наш брат, незримый нам, близ нас.
Он был стрелок, жилец холмов, Гонитель вепрей и волков -
И гроб тюрьма ему была; Неволи сила не снесла.
VI
Шильон Леманом окружен, И вод его со все сторон
Неизмерима глубина;
В двойную волны и стена Тюрьму совокупились нам;
Печальный свод, который нам Могилой заживо служил,
Изрыт в скале подводной был;
И день и ночь была слышна В него биющая волна
И шум над нашей головой Струй, отшибаемых стеной.
Случалось - бурей до окна Бывала взброшена волна,
И брызгов дождь нас окроплял; Случалось - вихорь бушевал
И содрогалася скала; И с жадностью душа ждала,
Что рухнет и задавит нас; Свободой был бы смертный час.
VII
Середний брат наш - я сказал - Душой скорбел и увядал.
Уныл, угрюм, ожесточен, От пищи отказался он:
Еда тюремная жестка; Но для могучего стрелка
Нужду переносить легко.
Нам коз альпийских молоко Сменила смрадная вода;
А хлеб наш был, какой всегда - С тех пор как цепи созданы -
Слезами смачивать должны Невольники в своих цепях.
Не от нужды скорбел и чах Мой брат: равно завял бы он
Когда б и негой окружен Без воли был.. Зачем молчать?
Он умер... я ж ему подать Руки не мог в последний час,
Не мог закрыть потухших глаз;
Вотще я цепи грыз и рвал - Со мною рядом умирал
И умер брат мой, одинок; Я близко был и был далек.
Я слышать мог, как он дышал, Как он дышать переставал,
Как вздрагивал в цепях своих И как ужасно вдруг затих
Во глубине тюремной мглы...
Они, сняв с трупа кандалы, Его без гроба погребли
В холодном лоне той земли, На коей он невольник был.
Вотще я их в слезах молил, Чтоб брату там могилу дать,
Где мог бы дневный луч сиять;
То мысль безумная была, Но душу мне она зажгла:
Чтоб волен был хоть в гробе он.
"В темнице (мнил я) мертвых сон Не тих..." Но был ответ слезам
Холодный смех; и брат мой там, В сырой земле тюрьмы, зарыт,
И в головах его висит Пук им оставленных цепей:
Убийц достойный мавзолей.
Продолжение следует:
